Другой день Юрия Молотова

    ...Юра проснулся оттого, что Рашидов громко стриг ногти. Потянулся и побрёл проверять реакцию.
    В коридоре скучал инженер, поглядывая на дверь Петренко. Инженеры к нему с некоторых пор питали пиетет. Очень уважали. Петренко заперся в комнате и третий день, сколько шли праздники в честь выпуска гостов, не пускал даже своего по ней соседа Дорфмана. Грозил новым апгрейдом на трассирующие пули. Дорфман и его обмундирование пролежали первый день у двери, а затем прочно заняли позицию в ванной Рашидова и Юры.
    Шай перевёлся к учёным год с лишним назад, после того как Кристианс чуть не прорвался к Дарк Темплару. Тому показалось что дарк убил его прапра. Шай поклялся изучать Кристиансов. Не каких-нибудь там зергов... Стефан менял подружек, чем рисковал остаться без квалифицированной медпомощи на фронте.
    Реакция была, и вполне на уровне. Отойдя от Стимпака, он пошёл лечиться- этажём ниже, так как на их этаже “лепилу” выломал Томас и вмонтировал к себе в шкаф, видимо чтоб не отвлекаться лишний раз.
    Вернувшись в комнату, Юра стал думать что сказать матери. Видеть хотелось, а говорить было нечего. Когда он в конце концов бессильно отложил связор, в комнату вошёл Кайл Кристианс и сказал: “Послушай.” Юра подумал, что у этого не возникает проблем с тем, что сказать маме. Но бедная мама! Кайл писал:
    “...На всех фронтах замаячили два пошлых образа - доброта и справедливость. Самые осторожные уже смело могли предсказывать их. Но в силу они не вступали. Из накуренного зала вышла группа гидралисков в чёрных жилетках с позолоченной вязью и, поплёвывая, встали на углу. Завидя бегущего марина, они зашевелились и стали интересоваться куда это он бежит. Марин огрызнулся. Гидралиски обрадовались. “В смысле – какая разница?”… “Извини, Густав, я тебя перебью... Просто кто тебя знает куда ты бежишь.” Mарин стеснялся, но всё-таки послал их. “Ты в смысле - идите?”… ”Ты в смысле грубишь?”... После каждого «в смысле» они подавались вперёд корпусом и фалангами. Мне надоело и я подошёл. Что-то было в моём взгляде, чего боялись гидралиски и немного - зерглинги. Положив руку на плечо собрату и двигая нижней челюстью я спросил, всё ли в порядке. Гидралиски заволновались, двое убежали и вернулись с Ультралом. Ультрал был пьяный, невозможно пьяный, только что с дискотеки и напевал басом. Вдобавок ко всему он где-то раздобыл здоровенные розовые уши и сейчас они красиво сидели у него на голове, разве что съехали чуть назад. В-общем нормально. Ультралиск тот мне сразу показался серьёзным противником. Быстро войдя в положение, Захар, как они его называли, снял уши, и наметился уже было дать бой, но обнаружил, что мой пулемёт веско упирается в него, прямо в район третьего сердца...”
    На этом месте Юра попытался сделать комплимент и избавиться от писателя. Без толку, как всегда. Читались вещи реальные и не то что бы, чаще всего Кайл мешал всё в кучу (“Я догадывался, что этот дарк темплар и ворует неоновые лампы из столовой, не раз после отбоя я видел столы и стулья, залезавшие друг на друга... Шай, этот глупец, не понимал...) Кристианс читал ему всё, иногда его швыряло чуть ли не от Апокалипсиса до своих же интриг в медотделении:
    “А ещё вижу: равнина, плоская как предпоследняя подружка Стефа, и только кустики редкие, и вот, опускаются на неё десяток ракет... и Гост бледный, имеющий передатчик в руке своей...”
    и без перехода:
    “Я водил к Лайме свои гормоны весь зимний семестр...”
    Без стеснения. Не сумев как следует наврать, Юра вышел из комнаты. Инженер в коридоре исчез, и вместо него был какой-то высокий чин, который громко говорил императивами, обругивая дверь Томаса. “Это за “лепилу””, -догадался Юра. Офицер обещал отправить Томаса на свой Круизёр, чистить Ямату тряпочкой на манёврах. Пока что Петренко не соблазнялся и отвечал молчанием.
    Повсюду шли приготовления к празднику, который обещал быть из двух частей - официальной и концерта. Перед актовым залом солист группы “Mуталлика” жаловался конферансье на спонсоров: ”“Привет, это Моль Кобейн и группа “Муталлика”. Купи две упаковки йогурта “Радостный зеалот” и в июле мы с тобой поедем в Нью-Геттинсбург... "Брехня же! Ну ведь брехня же, а?”
    Торжественную часть он практически пропустил, поддавшись уговорам Рашидова сходить в учебную за файналами, результатов не оказалось. Когда они пришли, речи были кончены, лучшим раздавались бюстики Стукова. Госты стояли потупившись, разделённые на две группы - одним светила передовая, другие, отобранные, оставались доучиваться на ядерщиков.
    На концерте не было ничего стоящего. Не порадовали ни “Самир Дюран-Дюран”, ни “Муталлика”, за исключением композиции “Koррозия муталла”, посвящённой Девориеру.
    В разгар концерта, когда уже надоело натыкаться на невидимые братающиеся компашки, Юра вышел во двор. В голову ударил свежий вечерний воздух. Мерно стрекотали, вращаясь, турели, череда которых шла до самых гор. Медленно, величественно проплыл над головой машинный завод, мигая огнями... Справа донёсся гул. Из-за угла вырулил танк, остановился, двигатель зарычал и умолк. Люк открылся и появилась рожа танкиста, которая, досадливо отмахнувшись от микрофона у носа и выставив правую руку с бутылкой, заорала: “Эй, с автоматиком! Без рангов! Пить?”
    Юра вспрыгнул на гусеницу. Танкист был доволен.
    - A я тут ищу кого-нибудь вроде тебя, - сообщил он. - Что ты здесь делаешь?
    - Нас всех от гор перекидывают. Ты не видел штоль, всё звено проезжало, на землю глянь... Kaбина танка имела вид сюрреалистический. То ли танкист такой Юре попался, то ли все они по темпераменту от пехоты не отличались. Звучал ремикс “Полёта Валькирий” Вагнера. Посреди приборов и проводов, экранов и вентиляционных отверстий стояло кресло непонятной эпохи. Покрытое то ли ситцом , то ли ещё чем, с безответсвенными цветочками и травками на нём, оно и служило тем местом, где покоилось седалище танкиста. А на полу справа от этого чуда возвышался мощный рычаг с ручкой из красного дерева. Поймав Юрин взгляд , танкист объяснил, что рычаг этот включает режим осады и любой танкист волен его себе пихать куда вздумается, у кого он был на потолке в форме верёвочки, у кого кнопкой... Пока хозяин помещения готовил всё к распитию, Юра осматривался. За лесенкой оказалась даже маленькая полка с книгами. “Протос среди людей”... “Трудно быть Ксел-Нагой”... ”Oтягощённый добром” времён Конфедерации, “Сайт Обречённый”...
    Taнкист оказался приятным собутыльником. Юре даже дали два раза воспользоватся рычагом (сам танкист перед этим наклонялся к полу, трогал какие-то проводки, делал серьёзное лицо, поворачивал голову набок и прислушивался). И, конечно же, у него имелось на всё своё мнение.
    “...Tы меня послушай. Никому это бля уже не надо. Зерги за перевалом просто плодятся и жрут друг друга. Математически стройно, чтоб круговорот не нарушался. Тоссы ушли в архитектуру с головой, на Синем Материке такое наваяли, ахнуть можно.Так всегда. Война подшпорила прогресс, а он залез в такие дебри, что стало не до войны. Сознал? Так-то ты. А вот воюем же до сих пор. Жестоко воюем, скажу я тебе...” ”И Овермайнду война не нужна?”... ”А Овермайнд знаешь что... он задумался, понимаешь. Надолго... Ладно. у тебя отбой, у меня проверка позиций через 20 минут... Свободен. Береги себя.”
    А у Кристианса появилась следующая странная запись:
    “Дарк Архонт замайндил двух зерглингов, заставил их опорожняться у входа и теперь плакал от смеха, облокотившись на заднее левое плечо драгуна. Оверлорд краснел и пытался пихать зерглингов в брюхо, но они не лезли... Под роскошной люстрой из маленьких штучек суетились интерсепторы, мы же ширялись на задних рядах. Музыка нравилась. Помнится я подумал: как это, в сущности, верно - и розы, и душа, и натурбифштексы по таким вот праздникам - всё это токсидермизм чувства. Сухие листья всех цветов, Моцарт и дружба рас - а опорожняться всё равно надо. Значит, я готов к плену. А есть ли он?”

© OverDyPb